Мгновение и она так же смело, как вошла, вальяжно присела на диван, по ложив одну ногу на другую. Покосилась на висящие за стеклом администраторской часы. Всё её дальнейшее поведение говорило о том, что она ждёт кого-то, то, посматривая на дверь гостиницы, то, медленно переводя взгляд на часы.

Входили и выходили женщины, мужчины. Они или не замечали её вовсе, или недоумённо оглядывали её с присущим оттенком женских или мужских восхищённых, либо совсем уж безразличных глаз. Но никто не подходил к ней, никто не заговаривал. Администраторши деловито возились с бумагами, иногда улыбчиво переговариваясь через окошко с клиентами. И для них её как бы уже не было. Прошло часа два. Она встала и вышла.

По улице шла стройная, независимая женщина, походке её могла позавидовать юная девушка. Красивые ноги, лёгкая, от бедра, поступь. Глаза светлые, широко поставленные, умно и с улыбкой смотрели вокруг. Ни зависти, ни злобы в них. И не подумаешь, что эта женщина прождала кого-то долгое время, а, не дождавшись, идёт куда-то одна. И тени обиды нет на её лице - на этот мир и на того, кто так и не пришёл в этот вечер. Да ждала ли она?

Дорога её заканчивалась у обычного, советской постройки дома, в квартире, где она удачно соединила банальное былое и штрихи теперешней жизни. Она сняла одежду прямо в прихожей и босая прошла в ванную. Придирчиво посмотрела на своё тело. Собираясь ко сну, медленно забралась в ванну. Но отражение в зеркале заставило её вздрогнуть.

Там, в гостиничном вестибюле она никого не ждала. Она просто убивала своё одиночество теми разными взглядами, которые обволакивали её. Но ничто не задевало её. Только иногда она внутренне посмеивалась над партнёршами которые, проходя мимо, со своим навсегда или временным мужчиной заносчиво поднимали свои подбородки. Конечно же, она понимала всю нелепость своего присутствия в этой гостинице. Но досаждать нытьём друзьям или взрослой дочери не хотела, опираясь на своё отношение к одиночеству других - из болота надо самой вытаскивать себя за волосы.

А он стоял в зеркале и улыбался такой знакомой и (чёрт возьми!) голливудской улыбкой. Одна приятельница, познакомившаяся с ним на их свадьбе, заметила ей - надо же, ты видишь эту красоту каждый день! Потом уже для себя вывела жизненную формулу достоинств мужчины - ум и надёжность. А сейчас он смотрел на неё и улыбался. В голове промелькнуло - ну и кино! И что толку упрекать его, корить себя. Всю ночь о чём-то говорили, пели под гитару, которая ждала его месяцами. И любили... . Казалось, что вечером, услышав тиканье двигающегося вверх лифта, заранее откроет дверь и увидит эту ослепительную улыбку - чиз.

Много этих вечеров лифт поднимался, опускался... и надоело! Поняла, надоизбавляться от этой верёвки, которая день и ночь тянула её в прошлое. Но как? Молилась в церквях, ездила по каким-то Лилианам, якобы что-то видящим, чего другие не видят. И не раз там встречала даже известных столичных людей. Обычная история! В горе все равны.

Потом появилась подруга, с которой было удобно пропадать в центре допоздна. И закрутилось. Кафе, рестораны, казино - всё зависило от их финасового положения или их поклонников. Где бы ни была она и с кем, в голове постоянно стучало - стереть, стереть, стереть! Стирала до чёрных дыр в душе. Но всё равно, когда под утро возвращалась домой, украдкой смотрела на свои окна. Вдруг горит свет?! Но они тоже зияли черными дырами. Если бы тогда её спросили, какой сегодня день, число, год, то и не сразу ответила. Её как будто не было и на земле, и во времени. Даже работа - её собственное творческое дело, была тогда чем-то вроде антракта между водоворотом разгула.

Однажды ночью проснулась от шума ветра. Открыла глаза и ужас охватил её. Стены комнаты как бы раздвинулись, а над головой висело что-то чёрное и бесформенное. Это что-то пыталось приблизиться к ней. Но она зашептала молитву и стала креститься. Прошло несколько секунд и всё пропало. Стены встали на место, ветер утих. До утра не спала, плакала. Не хватало ещё свихнуться! На работе приятель, выслушав её рассказ, сказал - ну и глупо, что не впустила эту сущность в себя. Посмотрела бы, что с тобой было.

Очень она удивилась, что он не поднял её на смех и даже не поставил диагноз. Но после той ночи взяла в руки карандаш, купила в “Канцелярских товарах” папку для черчения и засела за рисование. Рисовала натюрморты или просто копировала известных художников. Особенно удавался Матисс.

Вернулась в театры, музеи. Ушла в работу. Он звонил, но не приезжал. Как-то позвонила его молодая жена с просьбой встретиться и переговорить об их ставшей невозможной совместной жизни. Она ей сказала, что это закономерно, ведь он всегда злоупотреблял алкоголем. От встречи вежливо отказалась. Положив трубку, долго сидела не двигаясь. Пустота в мыслях и душе. Даже обычного бабского злорадства не промелькнуло. Только из прошлой жизни выплыла написанная давно строчка надежды - и буду жить, а не всё время ждать!

В какой-то из осенних дней, что своим очарованием примиряют людей с миром и с самими собой, летела своей пофигистской походкой на работу.

Мир, как мир, люди, как люди! Её уже ждали два клиента. Она поздоровалась с ними и аккуратно разложила каталоги на своём столе. И вдруг рядом прозвучал вкрадчивый литературный оборот. Она подняла голову и с нескрываемым любопытством посмотрела на молодого мужчину, говорящего с ней. В глаза прыснула ослепительная улыбка - чиз! В первое мгновение неприятный холодок пробежал по её телу. Но в его улыбке было что-то детское и совсем не было самолюбования. И было даже - извините, что я так невпопад улыбаюсь. И вся эта ситуация ей представилась как остановившийся кадр из фильма, в котором она долгие годы играла главную роль по своему же сценарию.

Минули зима, весна и в одну из летних ночей, под утро, после купания они стояли, обнявшись, и смотрели, как белая пелена тумана, растянувшаяся над прудом, отделялась от него и, медленно рассеиваясь, поднималась вверх. Поддавшись неосознанному, внутреннему чувству, лёгким движением плеча освободилась от тёплой руки друга и присев на корточки, приложила свои ладони к влажной от росы земле. И вдруг почувствовала, как через них покидает её мучительная боль, словно невидимая, злобная сущность, что так долго владела душой. Она ясно поняла, что всё происшедшее с ней до этой ночи, было сценарием, написанным там - на верху, в небесах! А она только смогла выстоять здесь, на земле и это утро - это подарок самого главного режиссёра в мире.

Нигматова Вера